Далеко не все сегодняшние юные украинские футболисты знают, что один из их высоких начальников, вице-президент ДЮФЛ Александр Сопко, на днях отмечал знаковую дату. 10 июля исполнилось ровно 40 лет со дня победы сборной СССР на молодежном чемпионате мира.

В ее составе и выступал тогда еще 19-летний защитник киевского Динамо Саша Сопко, забивший в финале один из пенальти в ворота упрямых мексиканцев. Сегодня вместе уже с Сан Санычем проект Золотой Талант вспоминает баталии ЧМ-1977 на жарких африканских полях.

«Главного тренера Коршунова просто не выпустили за границу»

— Александр Александрович, некоторые участники того турнира рассказывают, что не участвовали в отборочных матчах. Так их ведь и не было!?. Ведь шестерку команд от Европы определили по итогам юниорского континентального первенства: право отправиться в Тунис ФИФА доверила победителю чемпионата Европы сборной СССР, финалисту — команде Венгрии, а также австрийцам, французам, итальянцам и испанцам. Не так ли?

— Да, с предыдущего Евро 76-го года отобрали лучших и взяли на ЧМ. Непонятно, каким образом Австрия туда попала. Наверное, закулисные дела УЕФА — спонсоры, финансирование. Не все было по спортивному принципу. Латинскую Америку представляли три победителя — Уругвай, Парагвай и Бразилия.

Словом, не самые, может, сильные команды мира на тот момент собрались. Но достойных соперников хватало.

— С молодежной сборной СССР до этого два года работал Сергей Коршунов – известный тренер и футболист, игравший еще в знаменитой команде ВВС, курируемой Василием Сталиным. Но в последний момент его заменили на Сергея Мосягина? Не знаете, почему?

— Там проблемы с выездом заграницу начались, что-то произошло и Коршунова не выпускали. Что-то связанное с какими-то делами, не проходили документы. Мы особенно это прочувствовали на заключительном международном турнире, в котором участвовали. Во Франции, туда его уже не пустили. Это первый звоночек был.

Он продолжал нас готовить дома вместе с Мосягиным, но перед самим чемпионатом заговорили, что он не поедет. Было неожиданно и тревожно. Ведь он вел всю подготовку, начиная с весны, когда мы впервые в Ташкенте на турнире собрались. Знал нас лучше всех. Хотя Мосягин тоже большую часть игроков знал, до этого с большинством ребят из этой сборной играл на чемпионате Европы. Представлял возможности футболистов и по всевозможным союзным турнирам. Но перед Тунисом готовил сборную Коршунов, потенциал наш он знал лучше.

— Вы всех сборников хорошо знали, или с кем-то пришлось знакомиться на ходу?

— Практически ни с кем на ходу не знакомился: на сборах присутствовал, игры были, некоторые уже играли в основных составах своих команд — Хидиятуллин, Петраков, Бессонов. Большинство ребят играли в разных сборных до 19 лет на разных турнирах — Юность, Надежда. Такие общесоюзные соревнования, где каждая сборная представляла свою республику.

Может, было один-два новичка, которых Мосягин не знал. Это, наверное, Игорь Бычков, который стремительно попал в основной состав. Он вообще был абсолютным новичком, первый раз оказался в сборной. У нас за два месяца до финала ЧМ была поездка в Венгрию, он заиграл и забронировал за собой место в основном составе.

«После 0:5 от бразильцев мандраж был даже у руководителей делегации»

— Вы понимали, что этот чемпионат мира — дебютный турнир, проводится впервые, что вы можете навсегда войти в историю?

— Понятно, это добавляло волнения. Вообще-то нам хотелось выиграть, как и любой другой турнир. Тем более, в те годы сборная СССР выигрывала практически все соревнования и другой задачи, кроме, как победить, не было.

Просто это же чемпионат мира, предстояло играть с командами других континентов, и это добавляло волнения. Мы понимали, если в Европе действительно на голову выше всех, то вот с латиноамериканцами очень хотелось посоперничать. Особенно с бразильцами. Учитывая, что в финале того майского турнира во Франции мы им проиграли 0:5, был определенный мандраж перед этими сборными. Поэтому волнение, конечно, было у всех: у футболистов, тренеров, руководителей.

— Что такое Тунис в разгар лета в конце 70-х? Современных кондиционеров не было и в помине, и ваши организмы, не привыкшие к такой жаре, умирали даже в тени?

— Непонятно, по каким причинам, Тунис тогда определили местом проведения первого чемпионата мира. Тем более июль месяц, жарище, а страна, будем прямо говорить, не сильно богатая. Наверное, руководствовались принципом провести первый чемпионат по минимальному бюджету, ведь непонятно было, в какие деньги он выльется ФИФА, УЕФА. Особых денег и финансирования не было. Хотя там спонсор серьезный появился — Кока-Кола, она до сих пор является главным спонсором этого турнира. Возможно, Кока-Кола хотела расширить свои рынки, особенно африканские. Чтобы люди понимали, что такое Кока-Кола, нужна была самая жаркая обстановка. Так и был, наверное, выбран Тунис.

Мы же прекрасно понимали, что такое жара. Многие из нас уже играли в Ташкенте, в Алма-Ате, все игры проходили в 40-градусную жару. Плюс последний сбор у нас под Минском был, в Стайках, на олимпийской базе, и мы тренировались там в полдень, под палящим солнцем. Поэтому приехали более-менее адаптированными. Но жара все равно чувствовалась, дня три-четыре мы привыкали. Потом ничего, в выходные ездили на пляж, купались, загорали. Не пользовались как сейчас кремами, но мы и не перебарщивали, максимум часик купания, загорания и назад.

— Тунисцы поняли, в чем прелесть ледяной Кока-Колы, в 40-градусную жару?

— И тунисцы, и мы. В коттеджах, где мы жили, холодильники были забиты прохладительными напитками. Так в первые дни нас буквально отрывали от бутылок с Колой — так дорвались. Напились вволю… Хотя потом, надо отметить, мы потихоньку перешли на Фанту, а потом и вовсе на минералку, сам организм потребовал того, что ему нужно.

— Что за город Сфакс, где сборная СССР проводила матчи группового раунда? Второй по величине после столицы – Туниса, на берегу Средиземного моря. Красиво?

— Типичный африканский город, небольшой. Тогда не было крупных зданий, один, два, три этажа. Но сразу бросилось в глаза, что он весь белый, все здания белые. А еще чистенький.

Сейчас это туристический центр, яхты и все такое, а тогда Сфакс ничем не выделялся. К тому же в город мы особо и не ходили, не гуляли, поэтому впечатление у меня о нем как-то не сложилось. Мы жили отдельно в огромном студенческом общежитии, оно находилось за городом и в основном там время проводили, чтобы меньше по жаре мотаться. Жили в коттеджах, два-три коттеджа выделялись на команду. Еще была спортивная площадка, такой центр, где показывали игры, стоял общий телевизор на все команды.

— Чем вас кормили африканцы? Морепродуктами?

— В основном европейская кухня, не очень богатая. Подходишь как в общежитии или в армии с подносом, и по кругу выбираешь: там яйца, сосиски, хлопья с молоком, джемы, йогурты, кофе, булочки с маслом. Сильных изысков не было.

Это на завтрак. В обед добавлялся суп, мясо разных видов — курица, говядина, особого выбора не было. Но раньше футболисты относились к этому проще, что давали, то и ели.

«Убрали из основы, чтобы беды не наделал»

— Александр Александрович, вы ведь не были игроком основы на турнире? Балтача, Каплун, Крячко, Ильин, Бодров – эти играли в защите?

— В основе играли Балтача, Каплун, Крячко и Ильин слева, а Бодров играл опорного полузащитника. Хотя на всех сборах я играл в защите, а Балтача играл опорного. Но в Венгрии меня удалили с поля, я там толкнул нападающего, который симулировал пенальти. Дали 11-метровый, и я его после этого еще толкнул, меня удалили. Потом на тренировке перед турниром во Франции был квадрат, и я грубо сыграл против Сережи Балтачи, бутсами разрезал ему голень, зашивали потом.

Вот тренеры посмотрели на меня, и решили, что с психологической устойчивостью проблемы, я могу подвести команду и беды наделать. Хотя до этого я наигрывался. Но на заключительном сборе начали последним защитником Балтачу наигрывать, а Бодрова опорным. Признаюсь, на сборах я даже немного струхнул, подумал, что вообще не поеду на ЧМ, но все-таки взяли. Надо сказать, что тренеры угадали, мы пропустили немного, и достаточно уверенно эта четверка играла.

— Начали вы с двух побед: над Ираком (3:1) и Парагваем (2:1). Что скажете об этих матчах? СССР была сильнее на голову?

— С Ираком была первая игра, и мы не знали, на что он способен. Понимали, азиатский футбол, не самый сильный. Так и оказалось, они играли от обороны, был видно, что по мастерству мы выше, и просто было делом времени воплотить преимущество в забитые голы. Мы доминировали и довели матч до победы.

Напряженная игра была с Парагваем. Они тоже победили в первой встрече, и мы между собой определяли лидера, понимали, что победитель выиграет группу. Соперники показали типичный латиноамериканский футбол — цепкий, вязкий, хорошо контролировали мяч, не давали нам играть. Достаточно жесткая игра была, но у нас игроков классных было больше и в решающий момент это сказалось. Там Хидиятуллин забил, и нам удалось сломить парагвайцев и выиграть. Уже когда вели 2:1, последние минуты отбивались и ждали финальный свисток. Эта игра и определила победителя группы.

— Ничья с Австрией (0:0) случилась потому, что результат уже был не важен?

— С Австрией уже такая была игра. Нам главное было не проиграть, а австрийцы до этого в двух матчах уступили и  выстроили против нас железобетон сзади. Наше преимущество было в этой игре, но австрийцы выстояли.

Словом, мы были сильнее в этой группе и просто ждали, на кого дальше попадем. Психологически мы больше боялись бразильцев, потому что проиграли им 0:5, в одну калитку, к тому же они на слуху, великий Пеле и прочее. Вот и думали, пусть кто угодно, только бы не бразильцы.

Оказалось, вышли на Уругвай. Потом, когда собирали информацию, нам объявили, что Уругвай — чемпион Латинской Америки, и вы с ними играете. Они буквально за месяц до этого стали чемпионами, очень приличная команда.

«Без нападающих, зато с Сивухой»

— Как и австрийцам, Уругваю вы тоже не забили с игры. Нефарт?

— Мы уже готовились на сто процентов, начался турнир навылет, и проигрывать нельзя было.

— Упомянутый вами Игорь Бычков вспоминал: «Основным вратарем у нас был Сашка Новиков. А на серию пенальти – что с Уругваем, что с Мексикой – специально выпускали Сивуху. Настоящий орангутанг! Огромные ручищи, перекладину головой подпирал. Даже на тренировках забить ему с 11 метров было тяжело. За счет Сивухи и вылезли. От мексиканцев он два пенальти взял».

Мосягин сам придумал выпускать в дополнительное время, на 95-й минуте, вместо Новикова Сивуху, который мастерски отбивал 11-метровые и, по сути, вывел сборную в финал?

— Мы на тренировках долго отрабатывали пенальти: и сериями, и группами, и в этих упражнениях Сивуха выглядел предпочтительнее. Он легкий, взрывной, реакция получше, и было видно, что ему пенальти труднее бить, чем Новикову. Думаю, Мосягин и сам это понимал. Но, надо отдать ему должное, он все решения с коллективом обговаривал, советовался. Потому что он был один, ему особо не с кем было общаться, и все решения он принимал вместе с ребятами. Когда доходило до пенальти с уругвайцами, риск, конечно, был. Ну а в финале уже само собой напрашивалось выпустить Сивуху.

— Вы на тренировках Сивухе забивали?

— Конечно, на тренировках забиваешь много, легко, красиво. Но Мосягин просил: «Тренируйте пенальти, как бы ни сложилась игра, кто там будет или не будет бить, просто тренируйте каждый свой удар. Только тренируйте удары именно туда, куда будете бить, все равно прыгнет туда вратарь или нет, тренируйте один, максимум два варианта ударов. Не изобретайте что-то, набивайте ногу». И я как начал бить в один угол на тренировках, потом уже ничего не менял. И в финальной игре уже знал, как буду бить, может это и помогло нам всем.

— А что случилось с нападающим Робертом Халайджяном из ереванского Арарата? Читал, что его накануне финала отчислили из сборной?

— Его отчислили еще после первой игры. Сложно сказать, настолько быстро все произошло, да и нас в известность не ставили. Просто перед фактом поставили, что он отправлен домой, объяснили тем, что его самоотдача и отношение к игре не устраивают команду и его отправляют.

Хотя ничего такого я не видел, он прошел все сборы, играл на всех турнирах. И чего-то нового в его поведении я не увидел. Мне кажется, может, что-то между тренером и Робертом произошло. Не могу стопроцентно сказать, за что его убрали, сказано было за плохое отношение к игре и, почему-то, к коллективу. Даже не дали возможности реабилитироваться, можно ведь отправить в запас, в конце концов.

Может, он и объяснял это, хотя он играл в основном составе Арарата, но ни в каких интервью этот момент не объяснялся.

— Другому форварду — Григорию Батичу из львовских Карпат — уже в Тунисе делали операцию? Нормально хоть порезали?

— По-моему, после третьей игры, перед полуфиналом его забрали прямо из общежития, где мы жили с приступом аппендицита. Прооперировали, он был в больнице, мы его навещали.

Получается, у нас уже два нападающих вылетело, там остался Петраков, провели рокировку и Бессонова отправили вперед вместе с Петраковым. И Володя уже со второго матча играл в нападении вместо Халайджяна. Хидиятуллин наоборот стал играть под нападением, а опорным стал Бодров.

«Сивуха отбивал пенальти, а Вотро заставлял перебить»

— За кого больше болели 22 тысячи зрителей на Олимпийском стадионе Эль-Менза в городе Радес? Кто африканцам ближе был – вы или Мексика?

— Честно говоря, обе команды не местные, и они болели, как мне показалось, просто за футбол, чтобы моменты были, голы. Но нам казалось, что за нас больше болели. В этом свою роль сыграло то, что на финальную игру пришли сотрудники нашего посольства и они настолько громко нас поддерживали, так кричали, как было принято в те времена у нас: «Шайбу-шайбу!», «Давай-давай-давай!», что нам казалось, весь стадион за нас болеет.

Когда мы все время вели, и они там заводили стадион, то, наверное, и другие болельщики вместе с ними за нас болели.

Молодежная сборная СССР на чемпионате Мира 1977 в Тунисе

— Вы в финале желтую получили. За что, помните?

— Стык был и я там грубо сыграл против защитника. Жесткая игра была. Но потом я старался аккуратно играть и любой стык контролировал: понимал, что удаление мне точно не простят. Подводить команду не следовало, вот и играл осторожно.

— Матч судил знаменитый впоследствии француз Мишель Вотро. Чем вам запомнился? А мексиканцы не грязно играли, исподтишка не били?

— Особых происшествий, травм, инцидентов не было. В этом плане футбол был в то время хоть и жестче, допускалась жесткая игра, и она не пресекалась, но футбол был честнее. Если и падали футболисты, то только из-за травмы, никто не симулировал, не провоцировал, и судьям было проще судить, все было честнее.

Единственное, что мы потом вспоминали, и нам бросалось в глаза, как Сивуха мужественно отбивал пенальти, а Вотро заставлял соперника перебить. Это нас заводило, мы нервничали, особенно Сивуха. Но он справился с волнением, хотя даже желтую карточку получил. Фактически все он делал по правилам. Можно посмотреть хронику матча, так, как он стоит, нынешние вратари не стоят. Доля секунды, он делал шаг, реагировал и парировал удар.

Из первых пяти ударов три потащил, и все три заставили перебить. Один удар только засчитали как незабитый. Думаю, сказалось то, что в игре с Уругваем там какие-то претензии были, мол, Сивуха не по правилам в рамке играет. И у Вотро, может, это отложилось в памяти, вот он так внимательно и смотрел за движениями Юры. В итоге мастерство нашего вратаря и наше общее сыграло свою роль.

— Вы хладнокровно пробили, не волновались?

— Я позже пересматривал тот эпизод, со стороны кажется, что очень хладнокровно, уверенно, рядом с девяткой. Даже сам удивился, настолько оно все красиво и уверенно смотрелось. Но, конечно же, я волновался! Уже была такая усталость, и она немного гасила эмоции, игроки выжатые. Нужно было собраться физически, дойти до мяча, поправить гетры, привести себя в порядок и быть на сто процентов мобилизованным. И в первую очередь физически, чтобы, не дай Бог, судорога не схватила, а она уже прихватывала меня в дополнительное время.

Вот так я настроился, и бил туда, куда и отрабатывал на тренировках. Футболисты знают, когда приходит самое большое волнение. Когда поставил мяч и уже идешь назад для разбега. Если ты справился в эти доли секунды, то бьешь спокойно, а если уже начинаешь думать, куда бить и каким образом, может появиться волнение. У меня все было запланировано, я знал, как и куда бью, главное, чтобы нога не подвела. Я бил шестым и нужно было сравнивать.

Послематчевая серия пенальти в финале ЧМ-1977

0:0  Рубио (вратарь)

1:0  Балтача

1:1  Косио

2:1  Бессонов

2:2  Гарсия

2:2  Баль (штанга)

2:3  Мансо

3:3  Ильин

3:4  Мора

4:4  Бодров

4:5  Родригес

5:5  Сопко

5:6  Лукано

6:6  Бычков

6:7  Лопес Сарса

7:7  Хидиятуллин

7:8  Паредес

8:8  Крячко

8:8  Гардуньо (вратарь)

9:8  Каплун

https://youtu.be/IAPUyPfw4do

«Чемпиона мира прямо в аэропорту призвали в армию»

— Кубок капитану нашей сборной Андрею Балю вручал Жоао Авеланж. Вы руку президенту ФИФА жали?

— Конечно, он всех поздравлял. Понятно, ему было обидно, что бразильцы стали только третьими, да и Уругвай проиграл в финале. И он так сдержанно нас приветствовал, улыбнулся только, когда индивидуальный приз Бессонову вручал, как лучшему игроку турнира. Выдавил дипломатическую улыбку, а так было суховато, хотя другие там улыбались, поздравляли.

Но нам было все равно уже, у нас был подъем, радость, слезы, гимн зазвучал. Минуты счастья после победного гола Каплуна: мы бежали на него, и на Сивуху, была куча-мала. Кричали все что можно, и цензурно, и не очень. Тогда казалось, что еще 30 минут можем отыграть, такой всплеск эмоций. Потом награждение и уже наше посольство кричало. Те минуты славы, счастья остались в памяти на всю жизнь.

— Кого-то еще из знаменитостей видели на турнире?

— Честно говоря, потом я пытался проследить за футболистами, против которых играли. Там из сборной Уругвая много играло на следующем взрослом чемпионате мира, у бразильцев, честно говоря, не помню, там два человека отборочные матчи играли, но звезд не было. У мексиканцев там пару человек выступало позже за национальную сборную.

А совсем выдающихся, таких как Марадона на следующем ЧМ-79 в Японии, не было. Все-таки, первый чемпионат, может, недооценка его статуса произошла.

— После финала был банкет? Чем на нем угощались?

— После награждения нас сразу повезли на фуршет, он прямо на стадионе был. А потом мы поехали на свою базу, и там уже был праздничный ужин, нашлось и шампанское, и покрепче напитки, мы командой отмечали. А на следующий день нас пригласили в посольство.

— С вами наверняка представители госбезопасности ездили? Охраняли, бдили за советской молодежью?

— Знамо дело ездили. Не знаю, что и от кого охраняли, но, скорее всего, нас охраняли, чтобы мы не вляпались в историю какую-то. Вот и следили за нами, 19-летними – все-таки долгий перелет, через несколько стран, пересадки, не дай Бог, что-то бы случилось. Следили, чтобы никто не отстал, не наговорил чего-то, не вел себя безобразно.

Ездили как раз всегда представители служб, но, наверное, была еще и своя работа: передать, перевезти, забрать. Мы понимали, что за нами смотрят, там человек не скрывался, говорил с нами, но в жизнь команды не вмешивался, приятный во всех отношениях.

— Что везли на родину в рюкзаках: Кока-Колу, жвачки, сигареты?

— Кока-Колу везли, мы ведь там ею обпились, сувениры разные. Мы ведь там оставались еще несколько дней, пока переделывали билеты, и улетели только на третий день после финала. Получили премию —200 валютных рублей, это порядка 280 долларов, и уже выбирали, кому и какие нужны подарки, сувениры. Было время побегать по магазинам спокойно.

Правда, у них они открывались только в 12, да и деньги нам долго не могли выдать, банки не работали. Поэтому первые два дня до обеда вылезали на пляж, ходили купаться, в том числе и в лучах славы: ведь нас узнавали, что это сборная, которая победила на чемпионате. Море соленое было, но ничего, мы не чувствовали этого.

— Назад вас кэгэбисты тоже доставили в целости и сохранности?

— Летели уже через Францию, еще через что-то. Летели с кубками, и все пассажиры нас поздравляли, фотографировались. А в одном аэропорту мы даже ночевали, потому что рейс только на следующее утро был. Нас поселили в хороших номерах в отличие от студенческих общежитий: там завтрак в постель, мы почувствовали себя миллионерами, футболистами национальной сборной.

А домой прилетели и, к сожалению, пришлось спуститься на землю. Нам говорили: «Родина следит за вами, переживает», но практически никто не встречал в аэропорту. Симонян, он тогда возглавлял отдел детского футбола, нас встретил и поздравил, никаких церемоний, красных дорожек. Все сухо, скромно.

Единственное, что тут же Хидиятуллина забрали прямо из аэропорта на матч Спартака. Да нас, киевлян, приехал встречать Анатолий Андреевич Сучков, чтобы там — особенно Бессонова — не уговорили в какой-то московский клуб перейти, чтобы не разбежались. А еще за Игорем Бычковым, он в Йошкар-Оле играл за Дружбу, прибыли… офицер и боец, чуть ли не в аэропорту парня призвали в армию. У некоторых ребят даже тревога вместо праздничного настроения появилась, другой встречи ожидали.

— С тех пор бывали в Африке?

— Уже, будучи игроком Шахтера, был в Сьерра-Леоне. Но эта страна по сравнению с Тунисом совсем другая, очень разнятся Северная Африка и Центральная. По культуре, религии, развитию. В Тунис, может, и съездил бы еще в качестве туриста, думаю, там многое изменилось за сорок лет.